Летние семейные кинопросмотры

Александр, уже на титрах вашего фильма звучат пионерские песни, речевки, разворачиваются красные знамена…Чувствуется, что вам все это самому очень нравится…

Александр Карпиловский: Ну, конечно! Я же вырос на этих песнях, мы все слушали их все по утрам в «Пионерской зорьке»! Они вызывают у меня бурю положительных эмоций, но, кроме этого, там и стихи и музыка объективно замечательные, да и советские плакаты, которые мы дали на первых титрах, по-моему, тоже, по-моему, очень  хороши…

А это у вас не ностальгия по «эпохе застоя»?

Александр Карпиловский: Нет, это кино про детство — когда все впервые, когда все очень остро и искренне. Я тогда совершенно искренне верил в то, что пионеры-герои были настоящими героями, что мы живем в большой, красивой и счастливой стране и на пальцах считал, сколько нам будет лет, когда построят коммунизм. У меня было ощущение гордости за свою родину. Я ностальгирую именно по ощущению Родины из того времени и считаю, что это правильное ощущение, которое мы не должны потерять. Пусть наши дети живут в прекрасной сильной стране, которая их защищает.

А с чего начиналась работа над фильмом?

Александр Карпиловский: Началось все с того, что я прочел книжку Михаила Сеславинского и увидел там очень близкую мне романтизацию детства, каких-то мелочей, что нас тогда окружали, бочку с квасом, рынок, пионерскую комнату. И подумал — а что же мне хочется сказать по этому поводу? И понял, что это должно быть противопоставление бездушного, калечащего ребят идеологического пресса — и наивного, восторженного пионерского духа. Ведь нам тогда было реально интересно жить — если только тебя не заставляли каждую неделю сидеть на собраниях и стоять на линейках.

А «частное пионерское» тогда было возможно?

Александр Карпиловский: Категорически нет. Этот контраст мы специально создавали. На большом пионерском собрании «частное» не котировалось вообще, его не могло быть, когда речь шла об общем, государственном. И слова главной героини о том, что ребята — настоящие пионеры потому, что они спасли собаку, звучат вызовом тому обществу.

А девочка выглядит просто настоящим пионером-героем

Александр Карпиловский: Так у них же и отряд носит имя пионера-героя и они вынашивают в себе готовность быть героями! Нас ведь тогда готовили к подвигам, у меня в школе постоянно было такое ощущение, что все вокруг было наполнено духом героической борьбы за что-то. И когда ребятам в картине пришло время быть героями — они, понятно, стали такими — а их за это и исключают из пионеров!

События в книге Михаила Сеславинского происходят в его родном Дзержинске. Вы ведь и фильм снимали там…

Александр Карпиловский: Вы знаете, Дзержинск меня поразил своей какой-то внутренней нетронутостью нынешним временем. Там нет растяжек, рекламных щитов, новых магазинов, даже ларек, где герои сдают бутылки, собирая деньги на выкуп собаки, стоит нетронутым с тех времен. Удивительно сохранившийся исторически город — пришлось, правда, менять двери квартир и подъездов, которые там современные, ну и от пластиковых окон мы тоже старались уйти. Даже не знаю, где можно было бы найти в Москве уголки снимать такую историю.

Долго ли пришлось искать таких замечательных ребят на главные роли?

Александр Карпиловский: Да нет, кастинг шел всего месяц. Ребята в фильме все уже актеры, у всех них, 12-летних, есть фильмография — та же Анфиса Вестингаузен, наша главная героиня, снимается, считай, полжизни, с 6 лет. Валя Садики, главный пионер, больше театральный артист, он много играет в детских спектаклях. Долго «не шел» ко мне главный герой — но и он потом нашелся в актерском агентстве на студии Горького. Сейчас ведь открыть талант, взять юного актера со стороны, невероятно сложно — никакая школа не отпустит просто так ребенка  с занятий…

Александр Карпиловский:Не вдруг. Детское кино я хотел делать еще в 1999-м, закончив Высшие режиссерские курсы, я ведь и диплом получал по специальности «Кино для детей». Но в те годы — и это оказалось для меня удивительным открытием — детское кино было совсем никому не нужным, ни один продюсер не хотел его делать. Поэтому я с радостью брался за картины, где есть дети, за того же «Снежного ангела». Сейчас, сняв «Частное пионерское», я готов и дальше снимать для и про детей. Мне кажется, я знаю лучше других, что нужно детям. И наше кино, по-моему, сделано в лучших традициях советского детского кино 60-х.

Но, согласитесь, сегодня все-таки другое время

Александр Карпиловский: Вы знаете, я с детьми вожусь с 95-года, тогда я работал клоуном на празднованиях детских дней рождений, на праздниках, играл в детских спектаклях. Да, время меняется, меняются дети, но — исключительно внешне, по форме. Вместо Красной шапочки девочки играют в Барби, но подлостью считается то, что считалось и тогда, и любовь и трусость — те же. Взять за руку любимую девочку по-прежнему проблема, несмотря на всю нынешнюю сексуальную свободу. Конечно, у 15-летних все раньше начинается, но базовые вещи остались прежними. Мы, конечно, не можем снимать для современных детей, так как снимали в 70-е. Но это касается только технической стороны дела, склеек, монтажа и т.д., а по тому, о чем говорили большие режиссеры того времени, тот же мой любимый Ролан Быков — это все совершенно современно.

Из того времени — вы взяли и финал фильма, когда ребят чуть было не исключают из пионеров. Сразу вспомнились «Друг мой, Колька», «Розыгрыш»…

Александр Карпиловский: А это та же ностальгия, привет из советского кино: есть, конечно, перегибы на местах, есть плохие директора, но вот приезжает представитель власти и все расставляет по полочкам. Я захотел в конце просто улыбнуться своему детству.